Последнее воскресенье августа — День шахтера и День Донецка. В этом году городу исполняется 146 лет. Точность относительная — какие-то поселения в этом районе были и раньше, контуры города не раз менялись, а собственно Донецком его стали называть с 1961 года. Биографию Донецка ведут с 1869 года, когда валлиец Джон Юз начал строить металлургический завод, а вокруг сформировался рабочий поселок Юзовка. Наверное, вы это знаете. Возможно, слышали и о том, что День города в Донецке обычно отмечали с помпой: карнавалом, салютом, всевозможными концертами разной степени приличия.
Уже второй год, с июня 2014-го, мой единственный способ посетить родной город — ночные кошмары. В этих снах все обходится без глупой резни, крови, пыток. Скорее, это — психологические триллеры. Я приезжаю в Донецк, долго и на каких-то странных маршрутках добираюсь до своего дома, а потом — самое страшное — понимаю, что не могу выехать из города. Это просто невозможно. Логического объяснения может и не быть. Это — закон. Из Донецка не уедешь.
Такие сны редкие, но как раз накануне Дня города Донецк так передал привет. На этот раз я без проблем добралась до дома, побыла там, сделала все дела, и вот иду по набережной на маршрутку — видимо, ехать в Киев. Солнечно, слепит глаза. По дороге запихиваю в пакет свежий журнал на украинском. На меня оглядывается полноватая дамочка. Мрачная, ничего не сказала и отвернулась. Я понимаю, что она видела журнал, и ей это почему-то не понравилось. На меня наваливается страшная усталость — я едва шевелю ногами.
Тащусь вдоль набережной и понимаю, что сейчас меня схватят. Какой-то мужчина с темными волосами, который продает кофе, останавливает меня. Говорит, что знает — я держу в пакете какой-то журнал. Просит показать. В панике думаю, что делать. Просыпаюсь. Солнечно, слепит глаза.
Это похоже на паранойю — без сомнения. Мне безумно страшно приезжать в Донецк, хотя сейчас, в принципе, это возможно.
И, несмотря на зверства, которые совершают боевики «ДНР», очень мала вероятность того, что тебя остановят на улице, перетрусят пакеты и арестуют за журнал на украинском. В городе старательно воссоздают подобие нормальной жизни. Дети учатся в школах, работают больницы, продуктовые магазины и кафе, ездят троллейбусы и маршрутки, а по вечерам устраивают концерты и в театрах показывают спектакли. Люди приспосабливаются к страшной реальности.
Чтобы не сойти с ума, создают мир, альтернативный войне. Пытаются игнорировать смерть. Жить, несмотря на войну. Формируется некая шизофреническая реальность. Как, все «по-старому», но люди — в изоляции, точнее, в оккупации. И правдивы лишь обстрелы, смерти и попытки волонтеров спасти тех, у кого нет сил играть в «нормальную жизнь»: пенсионеров, инвалидов, больных, одиноких и брошенных.
Кем бы ты ни был, в Донецке можешь только играть в нормальную жизнь. И в любой момент тебя могут «дисквалифицировать»: похитить, избить, просто подстрелить на улице. Или лихой снаряд попадет. Да, ты можешь жить там все время, и делать более-менее привычно свою работу — например, работать в библиотеке, и твоя история будет иметь хороший финал. Но каждый день — лотерея и одновременно награда за то, что вчера играл по правилам.
Мне невероятно стыдно за то, что уехала из Донецка. Город кажется огромным израненным животным, которое почти все оставили. Оно страдает и хрипит от боли — тогда звенят разбитые от снарядов стекла домов. Я не смогла в Донецке, принять и разделить страдания этого города-животного. Оправдываю себя тем, что мне нечего делать именно там, я не могу быть полезной в Донецке. Для меня нет там работы, и почти все близкие оттуда уехали. Я боюсь постоянно бояться, что кто-то арестует, сдаст — даже не по каким-то политическим соображениям, просто ты кому-то не понравишься, и на тебя напишут донос.
Мои кошмары — наказание за трусость. Не можешь приехать в родной город реально — сделаешь это в кошмарном сне. Но я не очень по этому поводу переживаю. Ночной бред оставляет тяжелые ощущения, но я действительно рада видеть родной город, ходить по его улицам, хотя бы во сне.
Я не знаю, когда и при каких условиях вновь приеду в Донецк. Не знаю, как примет меня этот город и примет ли вообще. Но когда-то я туда приеду. Сегодня Донецк — не только боль и кошмары его жителей с обеих сторон линии разграничения. Это — город, с которым тысячи людей связывают много надежд. Вернем. Построим. Играть будем в футбол и хоккей. Остальное время — нормально жить. И все кошмары о Донецке закончатся.
Мария Прокопенко
