Знаю, похоже на заглавие сочинения пятиклассника – но не спешите судить, друзья. Темы, которые я хочу здесь затронуть, более чем серьёзны, и начну, пожалуй, с тех мифов, которые всё чаще транслируются с экранов ТВ.
За почти год беспрерывных боёв, разрушенных зданий и фактической блокады региона многих на «большой земле» посещает вполне оправданная мысль, которая зачастую транслируется и в отечественных СМИ. В утрированной форме она звучит примерно так: «Ну, ладно. Донбасс – «ватный» регион, это уже понятно всем. Но после всего, что уже произошло, он превратился из «униженных и оскорблённых» в место «прозревших и раскаявшихся», и теперь – это своеобразный котёл социального негодования, который вскоре начнёт закипать». Скажу прямо – это не так.
Приведу только один пример. В связи с получившим широкое распространение интервью одного из российских военных, который заявил о том, что в Макеевке 70 процентов населения «за укропов», меня часто спрашивают: правда ли то, о чём он сказал? Так вот – нет, это ложь.
Мне не известны мотивы, по которым его руководство сообщило ему такую цифру, если это вообще имело место быть. Но мне известно другое – выходя на улицу, я каждый раз прокручиваю в голове одну и ту же историю, которую стану говорить, если не сегодня-завтра кто-нибудь из этих «патриотов» сдаст меня комендатуре.
Разумеется, мне неизвестно всё многотысячное население Макеевки. Но строить иллюзии во время войны так же опасно, как и совершать тактические просчёты: никто здесь никого не ждёт с украинскими флагами и не поёт по ночам украинских «пісень», даже несмотря на картофель по 28 рублей. А те гроши, которые сейчас бросили пенсионерам, лишь бы они могли протянуть ещё месяц-другой, в последнее время вызывают буквально эйфорию с мыслями «ну, вот теперь-то мы заживём!», добавляя очередных эфемерных плюсов в копилку «народных республик».
Но что же можно увидеть в Макеевке на самом деле? А увидеть можно сотни машин, чьи владельцы заклеили украинские флаги трёхцветной наклейкой на номерных знаках. Десятки маршруток, внутри которых целый арсенал сепаратистской символики – от тех же «триколоров» до патриотических надписей о «несломленном Донбассе». Людей, которые «одели» свои паспорта в продающиеся на каждом шагу обложки «Донецкой Республики». В общем, соотношение 70 к 30 вполне справедливо, если перевернуть его вверх дном, хотя моя личная социальная выборка из макеевских знакомых и близких не даёт даже таких оптимистических цифр.
Но подобная «светлая» информация с успехом работает против нас, когда навязывается мысль о всего лишь шаге до полной победы, а мой собственный брат, живущий в Одессе, вообще не понимает, почему мы «не выйдем на улицы и не скажем – «убирайтесь отсюда», как если бы после этого «мы» не оказались в полиэтиленовых пакетах в местной лесопосадке. Да и сколько таких «мы» здесь осталось?
Я никогда не разделял мнения людей, бьющих себя в грудь где-то в подвалах Донецка во время обстрелов с криком: «Мы герои, а остальные – крысы, сбежавшие с тонущего корабля». Давайте говорить откровенно – для многих это не их корабль. Это раз. Когда стало очевидно, в чью сторону переламывается ситуация, и что Донецк уже окончательно погружается в болото сепаратизма и терроризма, многие просто махнули рукой и сказали себе – «это уже не Украина». И я знаю таких людей. Сейчас они с разной степенью комфорта разместились в Полтаве и Киеве, не собираясь сюда возвращаться, что называется, «ни при каких раскладах».
Но были и другие. Те, у которых в соседней комнате спал годовалый ребёнок, а рядом, за окном, падали ракеты от «Града». Можно ли их винить в том, что они сбежали с какого-то «корабля»? Для меня – нет.
И всё же – сколько таких «мы»? Думаю, счёт идёт на тысячи, но с учётом всего региона. Я имею в виду те территории, которые до сих пор под контролем сил «ДНР»: проукраинское население, действительно не выехавшее на территорию Украины, разбросано по «ДНР» так пространно, что в результате и получается один проукраинский знакомый на 40-50 сепаратистов.
Это не означает, что в Донецке не нашлось бы несколько сотен людей, включая меня, которые бы смогли выйти на площадь Ленина с «жовто-блакитними» флагами. Но в нынешних реалиях это число – просто список из тех, кто пополнит ряды местного кладбища.
Но вернёмся к заглавию. Этот вопрос, «что для меня Украина?» – уже давно транслируется среди моих родственников, которым хотя бы частично известны мои взгляды. А недавно мне напрямую задала его сестра, получившая российское гражданство в Крыму. Она искреннее не понимает, почему я, находясь в регионе, где всё моё окружение целиком с противоположными взглядами, уже спустя год всё ещё, как она выразилась, «цепляюсь за Украину»?
«Что для тебя Украина? – Спросила она. – Вот конкретно: что? Это флаги на зданиях, люди в вышиванках в Донецке, украинская пенсия у бабушек? Ведь примерно всё это же может быть и с «ДНР» – да, в других цветах, но земля-то под ногами та же, та же Макеевка. Зато без людей, сбрасывающих памятники и прочее…»
Внимательно её послушав, я подумал, что она в чём-то права. Действительно, украинской территорию делает вовсе не флаг на макеевской мэрии и не гимн на главной площади Донецка. Хотя внешняя атрибутика, наверное, именно такова. Да и пенсию вполне могут перестать выплачивать и в Одессе, и в Киеве, а у Порошенко и Яроша найдутся сотни врагов и под стенами Рады.
Но, отвечая на вопрос собственной сестры, у которой ещё недавно в кармане лежал такой же жёлто-голубой паспорт, в чём же состоит Украина, я сказал, что на самом деле – не знаю. Но зато знаю точно, с чего она прекращает существование – с людей, которые утром просыпаются в городе Макеевка и не знают, кто они такие – украинцы, россияне или «жители народных республик».
И что нет никакой гарантии в том, что те, кто ответил для себя «россияне», не скажут завтра в Крыму «белорусы» или не станут под турецкие флаги. Мы не можем всю свою жизнь бегать от одной земли к другой, во всяком случае – уж точно не имеем на это права во время войны. И государство должно, в первую очередь, сохраняться у нас в головах – а с флагом и памятниками мы всегда разберёмся.
